Нет другого сознания, кроме Всевышнего Сознания. Нет другой воли, кроме Всевышней Воли. Нет другой жизни, кроме Всевышней Жизни. Нет другой личности, кроме Всевышней Личности, Одного и Всего.
Мать
Лист рассылки
Чтобы подписаться на нашу новостную рассылку и рассылку "Вечный календарь", пришлите письмо на адрес info@integralyoga.ru со своего адреса эл.почты, на который Вы хотите получать наши новости.
Выберите тип рассылки:
Новости
Дорогие друзья! 15 августа 2023 года - исполняется 151 год со Дня Рождения Шри Ауробиндо. Приглашаем Вас на коллективную медитацию на Самадхи.
Друзья! Представляем Вашему вниманию новую книгу на русском языке "Лучи Света", сборник высказываний Матери.
Приглашаем желающих в группу по Интегральной йоге на занятия по теме «Жизнь Божественная» Шри Ауробиндо. Начало занятий будет определено по мере набора группы.
Приглашаем Вас на коллективную медитацию на Самадхи.
Вышла новая книга Сатпрема - Заметки Апокалипсиса, т. 14
Дом Господа Двенадцать лет со Шри Ауробиндо
Ниродбаран
Дом Господа
Как мы служили им? Лучший способ дать об этом представление, это рассказать о ежедневной жизни Шри Ауробиндо - теперь она приобрела определённый оттенок и вплела в себя нашу активность. Однако я боюсь, что описание его внешней жизни может породить некое неверное понимание в умах читателей по поводу его истинного Я. Поскольку человек обычно захвачен видимостью и поверхностным выражением, мы, вероятно, были захвачены его жестами и словами, и не имели ни малейшего представления о обширном сознании из которого эти движения проистекали. Например, когда он беседовал с нами как с друзьями, могли ли мы даже вообразить, что это было Божественное, говорящее с нами как с божественными существами? Когда он видел доктора Манилала, мог ли Манилал представить, что "это был больше не доктор Манилал, а Божественное живущее в Божественном", что он видел? Как могли мы предположить, что живя замкнуто в теле и в маленькой комнате, он видел "Париж, Токио и Нью-Йорк?" Он мог бы сказать: "Моя душа раскрылась безграничным просторам". Однажды, в определённой ситуации, я сказал ему: "Я удовлетворен тобой, Шри Ауробиндо, чистым и простым". Он ответил: "Никаких возражений, только я полагаю, что не знаю, что из себя представляет этот Шри Ауробиндо, чистый и простой. Если ты знаешь, то я тебя поздравляю".
Я далёк от того, чтобы судить о его внутреннем сознании по внешней деятельности. Однажды я попросил его назвать мне имена тех, кто наслаждался сознанием Брахмана для того, чтобы я имел об этом практическое знание! Он ответил: "Как ты можешь иметь об этом практическое знание, зная тех, у кого оно было? С тем же успехом ты мог бы ожидать практического знания высшей математики лишь потому, что ты знаешь, что Эйнштейн является великим математиком". Написанные им работы не оставляют нам никаких сомнений по поводу высот в которые он поднимался, глубин, которые он исследовал и его постоянном состоянии сознания. Но как это влияло на его ежедневную человеческую деятельность - предмет нашего неувядаемого интереса. Не задавал ли этот вопрос Арджуна Шри Кришне? Сама деятельность могла и не пролить никакого света на их внутреннюю божественность, особенно для поверхностного взора. Тем не менее, поистине великое касалось всего того, что они делали и говорили. Следовательно, моя попытка сводится к тому, чтобы сделать выборочное описание внешней жизни Шри Ауробиндо для того, чтобы мир мог мельком взглянуть на ту загадку, которой он являлся во время своего земного существования.
О его внешней жизни ходило множество фантастических историй, выросших из-за его жизни в уединении. Некоторые верили в то, что он никогда не ел и не спал, и всё время оставался погружённым в Самадхи. Другие верили, что он мог удерживать своё тело в воздухе в подвешенном состоянии. Некоторые, кто был подобен Арджуне, искренне хотели знать: как он говорит, как он сидит и как ходит. Однажды Мать отговорила нас от задержки внимания на внешних аспектах из опасения, что людские умы будут отвлечены от Реальности. В конце концов, это не то, что человеку кажется наиболее важным. И мы можем подтвердить, что все действия Шри Ауробиндо имели своим источником Божественное Сознание, которое он воплощал: это была yukta karma. Но как продемонстрировать это? Посредством получения практического знания о ежедневной деятельности? Хорошо, имеющий глаза, да увидит!
В таком случае, давайте начнём с рассвета. Солнечные лучи вливались в восточное окно; он просыпался и начинал делать упражнения, предписанные доктором Манилалом. К 6.30 он садился для того, чтобы принять Мать, которая на своём пути на балкон для Даршана заходила к нему, чтобы получить его даршан. Шри Ауробиндо дал нам особые инструкции, чтобы мы будили его перед приходом Матери. С другой стороны, Мать не хотела, чтобы мы мешали его сну. Поэтому иногда мы оказывались в затруднительном положении. Полная посвящения натура Чампаклала не могла помешать его сладкому сну после упражнений, в то время как я, когда оставался один, старался разбудить его любыми способами. Иногда он просыпался сам, чтобы узнать о приходе и уходе Матери. Затем она возвращалась после Даршана и начинала свой день с его благословения, точно также как и мы начинали день с её Даршана. Затем следовало чтение «Хинду». Между 9.00 и 10.00 часами приходила Мать, чтобы расчесать его волосы, нанести лосьон и заплести их. Чаще всего в это время она заканчивала какие-нибудь дела. Когда один садхак переводил "Молитвы и медитации" Матери на английский и хотел получить её одобрение, ей читали их перед Шри Ауробиндо и они оба вносили необходимые изменения. Иногда она обсуждала личные вопросы, и когда она понижала голос, мы понимали намёк и осторожно удалялись. Она больше доверяла тонким методам, чем открытому выражению. Жест, взгляд, улыбка, молчание - её способы общения с душой исчислялись тысячами! После ухода Матери начиналось обычное умывание и уход за полостью рта. Здесь есть небольшие детали, стоящие упоминания из-за своей необычности. Когда он заканчивал чистить зубы пастой "Neem", он споласкивал их водой для полости рта Vademecum и массажировал дёсны небольшим количеством Восточного бальзама. После этого, до 3 или 4 часов дня Шри Ауробиндо оставался в полном одиночестве. Затем наступало время его первого приёма пищи; между этим он иногда выпивал стакан чистой воды. Что мог он делать в это время, окутанный в таинственную тишину? Никто, кроме Матери, не мог пролить на это свет. Нам лишь говорили, что он занят особой работой и должен быть оставлен в одиночестве до тех пор, конечно, пока какое-либо очень неотложное дело не потребует его внимания. Нашему же невооружённому глазу было видно лишь то, что он молча сидит в кровати, а впоследствии в просторном кресле, с широко открытыми глазами, точно также как сидел бы любой другой человек. Только он проводил так многие часы, лишь изредка меняя положение и принимая позу поудобнее; глаза, хотя и смотрели на находящуюся перед ним стену, никогда не фиксировались словно в тратаке на определённой точке. Иногда его лицо, словно лицо улыбающегося во сне ребёнка, к нашему большому изумлению, озаряла радостная улыбка без какой-либо видимой причины. Только это был бдительный сон, поскольку, когда мы пересекали комнату, наше тенеподобное движение как-то обнаруживалось. Время от времени он смотрел в направлении двери. Это происходило тогда, когда он слышал какой-либо звук, который мог указать на приход Матери. Но его внешнее сознание определённо не было аннулировано. Когда он хотел чего-нибудь, его голос, казалось, исходил из далёкой пещеры; погружённым внутрь, с закрытыми глазами, мы видели его редко. Если в это время случайно входила Мать по какому-либо срочному делу или со стаканом воды и находила его погружённым внутрь, она ждала, обычно стоя рядом с кроватью, пока он не откроет глаза. Увидев, что она ожидает, он восклицал "О!" и на губах Матери появлялась улыбка. Он говорил нам, что он привык медитировать с открытыми глазами. Мы были готовы к вызову, сидя возле кровати в отведённых местах, протирая мебель или делая другую работу в комнате. Единственной постоянной просьбой была просьба принести таблетку перечной мяты, которую он принимал перед едой. Если обед запаздывал, он просил вторую. Когда наша болтовня становилась слишком оживлённой и заставляла нас чувствовать себя неловко, один из нас восклицал:"Вы думаете, что он обеспокоен таким жалким бульканьем? Он, должно быть, парит в таких высотах, где даже взрыв бомбы вряд ли произведёт какое-нибудь впечатление". В другие моменты, моменты расслабления, он слышал даже незначительные шумы. Что он мог делать с такой богоподобной лёгкостью и естественным мастерством? Однажды он написал мне, что когда ему нужно сделать особую работу он должен сконцентрироваться. Это, я думаю, даёт ключ. Это было единственное время, которое у него было для себя, для своей космической работы. Природой этой особой работы могло быть и привнесение вниз Супраментального Света, и нисхождение глубоко в Ад, и передача его силы для мировых целей: война в Испании, Вторая мировая война, помощь Альянсу и в решении некоторых трудностей Ашрама и даже отдельных людей. Однажды он, после концентрации, ни с того, ни с сего сказал:"Я видел, что происходит с Нишиканто". В то время Нишиканто чувствовал себя плохо. Я больше не буду размышлять над сложной проблемой, услышав его насмешливый голос: "Нирод сплетает свои романтические фантазии". Как он всё это делал вне понимания моего серого вещества!
Были случаи, хотя и редко, когда мы должны были нарушить его уединение. Срочный запрос от Ашрам Пресс по поводу некоторых исправлений его книги требовал его немедленного внимания. Я осторожно приблизился к нему сзади и встал рядом с ним. Он, не поворачиваясь в мою сторону, безличным тоном спросил меня: "Что это?" Секундная рябь на обширном, ровном океане тишины. Мать чувствовала эту проникающую повсюду тишину всегда, когда бы она не вошла в комнату. Я проинформировал его о вопросе из издательства. Были некоторые непробиваемые читатели, которые обладали джонсонианским умом; они не могли принять гибкое использование Шри Ауробиндо предлогов и некоторые новые фразеологические обороты. То ли это делало их мудрее его, то ли они считали это его оплошностью, то ли это была их грамматическая педантичность? В конце концов, он должен был заметить: "Пусть они не вмешиваются в мой английский!" Его замечания всегда были мягкими. Когда об этом услышала Мать, она сказала: "Как они смеют исправлять его английский? Шри Ауробиндо - джентльмен; он не скажет ничего, что может обидеть - я не джентльмен". Мы очень хорошо понимали, что Мать имела ввиду. Несколько случаев для иллюстрации этого... Когда Шри Ауробиндо жил со своей семьёй в Калькутте, Сароджини, его младшая сестра, часто жаловалась на грубость и нахальство повара. Шри Ауробиндо просто выслушивал это и забывал. Наконец, Сароджини потеряла терпение и стала настаивать очень решительно. Шри Ауробиндо вызвал его и спросил: "Я слышал ты ведёшь себя грубо. Больше так не делай!" Все были разочарованы и поняли, что большей строгости ожидать от него не могут. То же самое было, когда Мать принесла ему жалобу на садхака, который в порыве гнева избил кого-то: "Это уже в третий раз! Что предпринять? Мне нужна твоя санкция, Господь". Шри Ауробиндо спокойно ответил: "Пусть ему дадут последнее предупреждение". Нам очень хорошо было известно, что это "последнее предупреждение" на самом деле могло быть не последним.
Долгое молчание прекращалось только с приходом времени его первого и основного приёма пищи. Тем не менее, мы вряд ли когда могли услышать, что его желудок пуст. Второй приём пищи, ужин, должен быть очень лёгким. Позвольте мне подчеркнуть в самом начале: в течение всей своей жизни он следовал правилу, установленному Гитой, это умеренность во всём. Это было его учением и его практикой. Взглянув на его привычную внешнюю жизнь, на приём пищи, на сон, на шутки, и т. п. можно сделать скоропалительный вывод, что это человек подобный другим - это было бы логично, но не правильно. Точно также и в йоге Шри Ауробиндо, даже высокие переживания не должны были нарушать нормальный ритм жизни. Естественно, мне было чрезвычайно любопытно, также как я полагаю и другим, увидеть, что он ест; имеет ли он какие-либо предпочтения в пище и насколько они похожи на наши? Нам пришлось долго ждать, прежде чем он восстановил своё здоровье и мы могли сидеть и "наслаждаться" правильным приёмом пищи. Как только люди об этом узнали, блюда от разных садхик стали изливаться, словно для Божества в храме. И точно также как Божество делал и он, или вернее делала Мать: лишь небольшая часть от каждого блюда предлагалась ему, а всё остальное было отправлено обратно в качестве "прасада". Для постоянного приготовления пищи были выбраны несколько посвящённых, таких как Амийя, Нолина, Мриду, отобранных Матерью за их стряпню, которая особенно нравилась Шри Ауробиндо. Мриду была простой деревенской вдовой из Бенгалии. Она, как и другие женщины здесь, называла Шри Ауробиндо своим отцом и очень гордилась тем, что готовила для него. Она постоянно хвасталась, что её личи очень нравились её "отцу", и её творения были увековечены в одном из его писем к ней. Она была подвержена маниакальной склонности к суициду, и Шри Ауробиндо утешал её: "Если ты покончишь с жизнью, кто будет готовить для меня личи?" Её стряпня получила такую широкую известность, что дом, в котором она жила, был назван Прасад. Пища от посвящённых, хоть и вкусная, была иногда слишком жирной или острой, и не подходила ему. Поэтому была открыта кухня, известная как Кухня Матери, где готовили только для Шри Ауробиндо и Матери. Следуя специальным инструкциям Матери, здесь соблюдались совершенные гигиенические условия. Она всегда настаивала на чистоте. (В недавнем послании она сказала: Чистота, это первый необходимый шаг на пути к супраментальной манифестации...) Я спросил об этом Шри Ауробиндо: "Мне интересно, почему Божественное так беспокоится по поводу заражения, инфекции и т. п.. Оно уязвимо для вирусов и микробов?" Он ответил: "С чего вы взяли, что Божественное будет питаться микробами, бациллами и разными ядами? Необыкновенная у вас теология!"
В начале все мы сочли нужным присутствовать при приёме пищи и наблюдать за церемонией также как и Мать. Когда приходило время, мы приносили воду, чтобы Шри Ауробиндо помыл руки, затем он начинал есть с помощью ложки и редко с помощью ножа или вилки. Он снимал своё кольцо, отдавал его Чампаклалу и мыл руки. Затем Чампаклал снова его надевал ему на палец. Иногда, когда он забывал снять кольцо, Чампаклал удерживал его руку, прежде чем она погрузилась в воду. Затем приходила Мать, накрывала стол, пододвигала его к Шри Ауробиндо и расставляла различную снедь в чашках и бокалах - острые блюда, сладости и соки - повсюду царила атмосфера чистоты, опрятности и красоты. Затем она прелагала эти блюда одно за другим молчаливому Божеству, которое принимало их медленно и спокойно, словно еда была не удовлетворением вкуса, а актом самоотдачи. Уравновешенность и молчание были характерными чертами Шри Ауробиндо. Dhira по его мнению была идеалом арийской культуры. Слова суета и спешка отсутствовали в его словаре. Ел ли он, пил, ходил или говорил, он всегда делал это в медленном и размеренном ритме, дававшем ощущение, что каждое движение сознательно и полно посвящения. Мать прерывала это молчание вопросами типа: "Как тебе нравится это блюдо?" или "Эти грибы выросли здесь, этот бринджал прислали из Бенареса, это плод масляного дерева". Ответ Шри Ауробиндо на все эти вопросы был одинаков: "О, я вижу! Очень хорошо!". С типично английской манерой и тоном! Его молчание и лаконичная похвала заставляли нас подумать, не потерял ли он полностью чувство вкуса! Неужели расаголла, хлеб и бринджола имели один и тот же вкус в Божественном само-переживании? Чтобы прояснить этот вопрос, он писал в одном из своих писем: "Различение никогда не терялось, хлеб никогда не был таким же по вкусу как и лючи, но йоги могут получать от хлеба точно такое же наслаждение как и от лючи - хотя это совершенно другое". Он любил сладости, в особенности расаголла, сандеш и пантья. Мы ясно могли видеть: после того, как Мать убрала все сладости из его меню по медицинским причинам, однажды несколько пантья случайно оказались на его столе. Мать не смогла удалить их со стола. Она спросила его, не попробует ли он немного. Он ответил: "Если это пантья, то я могу попробовать". С тех пор это стало для всех нас острой шуточкой. Фактически он находил наслаждение в различных блюдах, как европейских так и индийских. Но какими бы ни были его вкусовые пристрастия, он лишь касался их и отправлял обратно. Однако острые блюда Юга не могли получить его благословения, за исключением расам[1]. Когда по своему приезду в Пондишери ему дали расам, напиток ему очень понравился и он нам сказал в беседе: "Божественный вкус!" Он не был ни пуританином, ни эпикурейцем; просто он не имел ни страстного желания, ни привязанности к чему либо. Его обед заканчивался большим бокалом апельсинового сока, который он медленно выпивал маленькими глотками, смотря после каждого глотка сколько осталось и оставляя немного в качестве прасада. Однажды сок слегка забродил и после одного или двух глотков остальное он отдал в распоряжение Матери. Мы уговорились извлечь из этого прасада большую пользу, но Шри Ауробиндо прознал об этом плане и предупредил нас! Мы вынуждены были удержаться от соблазна.
Мы заметили, что если Мать не обслуживала его во время обеда, то он терял способность делать различия между блюдами и не знал, что надо есть первым и в каком порядке есть вообще. Вполне вероятно, что он уходил полуголодным. Однажды мы увидели, как он начал есть целиком варёный зелёный перец чили прежде, чем мы успели его остановить! Конечно, что такое перец чили для того кто, говорят, в прежние времена принимал вполне безнаказанно целый кусок опиума! Мы также видели, что он почему-то переставал есть, если Мать по какой-то причине не могла прислуживать ему и это был должен делать вместо неё Чампаклал. Ходит история, что однажды блюдо Мриду вернулось назад не будучи отведанным Шри Ауробиндо и она подняла целую бурю. Шри Ауробиндо был вынужден успокаивать её, оправдываясь тем, что Мать отсутствовала, и он не знал, что он должен есть, а что нет. В другой раз обед Шри Ауробиндо закончился раньше, чем обычно, а блюдо Мриду принесли позже и оно осталось нетронутым. Как только она об этом услышала она начала вопить словно "новорождённоё дитя", будто желая привести в уныние своими причитаниями весь Ашрам. Доктор Манилал доложил об этом факте Шри Ауробиндо и он спросил: "Как она об этом узнала?" Я сконфуженно ответил: "Я сказал". Он мягко сказал мне: "О таких вещах нельзя говорить"; затем он добавил с улыбкой "это я должен плакать от того, что не попробовал её прекрасное блюдо". Мы все хорошо посмеялись.
Регулярной интерлюдией во время его обеда был приход буйной Мриду, отвечавшей за приготовление личи. Я не знаю, как она добилась этой исключительной привилегии. Она входила, словно невинная овечка с благовониями и цветами, вставала на колени возле дверей и ждала со сложенными руками "отцовских благословений". Когда мы обращали внимание Шри Ауробиндо на её присутствие, он переставал есть и бросал на неё спокойный взгляд. Её бурная и несдержанная природа в присутствии Шри Ауробиндо становилась на какое-то время смиренной! И когда бы она не проявляла свой буйный нрав, ей постоянно угрожали потерей этого даршана! (Здесь я могу добавить имя ещё одного человека, имевшего особое благоволение Шри Ауробиндо - Бансидхар, брат Чампаклала. Обычно он приносил в определённое время два ведра горячей воды для ванны Шри Ауробиндо. Приходя, он с расстояния делал пранам, и Шри Ауробиндо, что бы ни делал, прекращал работу и благословлял его взглядом.)
Мы были удивлены, когда увидели, что молоко было исключено из его меню; мы сделали вывод, что это исходило от Матери - а ля Япония! До несчастного случая, однако, корову всенародно называли "коровой Шри Ауробиндо". О ней заботились особенно и приводили её вместе с телёнком на Даршан для благословлений Матери.
В то время как Шри Ауробиндо в молчании ел, Мать говорила с ним о некоторых важных делах, докладывала ему о заболевших, о визитёрах, а также о второстепенных проблемах, касающихся жизни Ашрама. Иногда он также спрашивал мнения Матери относительно медицинских и других вопросов. Если мы когда-нибудь противопоставляли наше мнение мнению Матери, он осаживал нас, говоря: "Вы думаете, Мать не знает?" или "Вы знаете лучше, чем Мать?" Точно также и Мать, если Шри Ауробиндо делал какое-нибудь замечание, то Мать принимала это как последнее слово. Очень часто садхаки слышали её замечание: "Так сказал Шри Ауробиндо". Шри Ауробиндо тоже постоянно ссылался на авторитет Матери. Однажды садхак захотел сделать что-то определённым образом, Мать почти согласилась, но, услышав возражение Шри Ауробиндо, она сказала: "О, ты так думаешь? Тогда так делать нельзя!" Для них обоих слово другого было законом. Мы видели, что только двое реализовали и реально практиковали йогу преданности Шри Ауробиндо: Мать была преданна Шри Ауробиндо, а Шри Ауробиндо Матери.
Примерно через час после обеда приходило время принятия ванны. Я уже описывал ванну при помощи губки. Теперь я расскажу о ванне в душе. Для того, чтобы такого рода ванна стала возможной, нам пришлось ждать более двух лет. Он отдыхал некоторое время после обеда, затем поднимался, садился на край кровати и ждал прихода Матери. В это время он делал упражнения, назначенные доктором Манилалом. Иногда, если она опаздывала, мы начинали беспокоиться, но Шри Ауробиндо был само терпение. Время от времени, если он начинал дремать, Чампаклал подкладывал ему несколько подушек со спины и поддерживал его до прихода Матери. Затем он начинал ходить в её присутствии в течение получаса. Может встать вопрос: "Почему он должен ходить в её присутствии?" Конечно же, причина для этого была не физическая. Так как походка Шри Ауробиндо ещё не стала твёрдой, присутствие Матери было необходимо для того, чтобы защитить его от какого-либо вреда, который мог быть причинён оккультными силами - я так это понимаю. Точно также, как Шри Ауробиндо привык защищать Мать, Мать защищала его, когда это было нужно: это была роль Господа и Шакти. Это оккультный феномен по ту сторону разума. После её ухода он переходил в смежную комнату, которая была переделана в маленькую ванную комнату со стенами, покрытыми кафельной плиткой, с мозаичными полами и постоянной подачей холодной и горячей воды. После многих лет аскетизма - изобилие и роскошь! Божественное тоже проходит через трудности, хотя и с улыбкой! Сама ванная процедура была достаточно проста, она занимала не более получаса. Это было похоже на ванну, принимаемую храмовым Божеством, за исключением того, что здесь Божество находилось в человеческом теле - одном из наиболее чувствительных. Божество, полностью пассивное, предавало себя заботе помощников, севаков, которые делали то, что они считали наилучшим. В этом священнодействии омовения мы испытывали трепет, когда касались и очищали его тело часть за частью. Он закрывал глаза, когда натирали лицо, склонялся вперёд или назад, когда мыли спину или переднюю часть тела, когда одна из его рук поднималась для омовения, другая рука мягко сжимала пальцы помощника. В конце концов, доходила очередь до двух маленьких и изящных ступней - всё это происходило в тишине и молчаливом понимании, и в то же время, одновременно, шла беседа. Другой операцией, которую мы предпринимали в течение непродолжительного времени по горячим просьбам посвящённых и следуя древней традиции, было то, что мы называли "питьё мелкими глотками воды, коснувшейся стоп Божества". Шри Ауробиндо даровал нам эту милость и даже выдвигал вперёд ногу, чтобы мы могли омыть её и собрать воду в чашу.
После ванны, когда слово "закончено" было произнесено, он поднимался и шёл отдыхать в свою кровать. Мы наносили пудру из талька на его тело. Затем, расслабившись, он наслаждался покоем.
Несколько раз мы собирались в кучу вокруг него, словно дети и начинали показывать ему два больших тома рисунков Аджанты, подаренные ему сэром Акбаром Хайдари. Показывали также работы современных художников, таких как Абаниндранатх, Нандалал и другие. Чампаклал и Сатиендра интересовались этим, и Шри Ауробиндо свободно высказывал своё мнение, но так как я не был так чувствителен к искусству, то я не сделал никаких записей, надеясь, что это сделает Пурани.
Единственной частью, которая не была доверена нашим грубым рукам, была голова - величественная корона. Её мытьё было сферой деятельности Матери. Наша роль заключалась в том, чтобы помогать ей. Мы легко могли понять, почему все эти сложные операции не могли быть доверены нашим неловким, грубым и ненатренированным рукам. Если бы это было предоставлено нам, боюсь, Шри Ауробиндо постоянно спрашивал бы нас: "Вы оставили хоть немного волос на моей голове?" Искусные руки Матери и нежные прикосновения заставляли его волосы сиять шёлковым блеском; все остающиеся после расчёсывание волосы попадали в сокровищницу Чампаклала.
Как нам рассказывали, Шри Ауробиндо обычно принимал ванну из очень горячей воды около полуночи в течение всего года - холодной воды добавлялось очень мало, даже для мытья головы. Эта история вполне вероятна, поскольку нас просили лить чрезвычайно горячую воду на поломанную ногу для того, чтобы вылечить появившийся у него зуд. "Радикальный, но эффективный метод", - с улыбкой говорил он -"но немногие смогут вынести такой жар". Иногда, когда он возвращался из ванны, мы видели, что его губы шевелятся, словно что-то шепчут. Это побудило Чампаклала предложить ему, что если он хочет продиктовать несколько стихотворных строк, то я бы мог их записать. Его интуиция была верна. В течение нескольких дней он диктовал стихи, а затем перестал. Возможно, он почувствовал, что я должен отдохнуть, прежде чем приступлю к своим ежедневным обязанностям.
Другой мелкой операцией, которую он позволял выполнять нам, была стрижка ногтей. Сатиендра чистил их ежедневно, но стригли мы их лишь раз в месяц или два, когда они вырастали достаточно длинными, и мы не могли его поранить. Это была очень деликатная операция, поскольку нож или ножницы иногда царапали кожу, особенно, когда в глаза подстригающего что-то попадало. Когда это всё-таки происходило - что к счастью случалось очень редко - он резко встряхивал ногой! Когда маленький кусочек ногтя падал на ковёр и терялся, начинался поиск, в котором с улыбкой участвовал сам Шри Ауробиндо, спрашивая: "Вы нашли его?" Все эти ногти, точно также как и волосы, становились законной собственностью нашего хранителя Чампаклала.
Мать приходила в комнату Шри Ауробиндо через час после ванны для их обычной работы. Тогда мы уходили из комнаты, но с желанием знать, о чём они там говорят. Возможно о делах Ашрама, мировых проблемах и обо всём том, что Мать "считала нужным, чтобы он знал". Однажды я сидел, погрузившись в медитацию перед Шри Ауробиндо в то время как вошла Мать. Возможно, она подождала какое-то время, затем он сказал: "Нирод, пришла Мать". Я открыл глаза и увидел, что она ждёт с милостивой улыбкой. Сконфуженный, я бросился прочь! Эти встречи продолжались от пятнадцати минут до часа самое большое; и когда Мать открывала двери, мы стояли снаружи в ожидании. Приветствуя нас очаровательной улыбкой, она уходила заниматься своей работой, а мы входили в Присутствие.
В какой-то момент, в 1945 году, его зрение ухудшилось, и Мать предложила мне, чтобы я взял на себя всё чтение, все письма, и это продолжалось до самого конца. Вечером мы пересматривали старые версии "Савитри", читали письма, поэмы, литературные статьи учеников и посвящённых, живущих вне Ашрама и другие разнообразные материалы. С течением времени это второстепенное чтение выросло до такой степени, что он заметил, что всё его время тратится на это, тогда как его собственная работа остаётся несделанной. Он просто сделал это замечание и всё продолжалось по прежнему до тех пор, пока в 1949 году, не была прекращена почти вся переписка, и только упорно продолжалась работа над "Савитри". Я подумал, не принял ли он решение покинуть тело и в связи с этим торопится закончить поэму вовремя. Исключение составляла только переписка с Дилипом и Амалем Кираном.
Теперь о том времени, которое остаётся неучтённым, поскольку это ночь. В течение многих лет, особенно в течение последних, это было наиболее интересным периодом. Постепенно прислуживание Шри Ауробиндо во время еды, прогулок или сна стало очень сложным, поскольку вся эта деятельность должна была зависеть от круга работ Матери. Я уже говорил, что наш обычный заведённый порядок, как и жизнь вообще, менялся постоянно. Полуденный приём пищи перекочевал с 11 утра на 3 часа дня. Мы должны были следовать за её часами. Ей нужно было уделить внимание тысячам вещей вдобавок к организационной работе в Ашраме. Теперь она должна была ещё ко всему нести ответственность за Шри Ауробиндо. Ничего удивительного в том, что её время должно было быть очень гибким. Слишком тонки, неуловимы и быстры её движения для наших человеческих расчётов! Можем ли мы вообразить коллективные медитации в 11часов вечера, а иногда даже в час ночи? Вследствие этого, ужин Шри Ауробиндо перекочевал со своего обычного времени на 11 часов вечера, после чего она спускалась вниз для медитации. Следом за этой медитацией следовал регулярный Пранам, для более чем трёхсот человек. Затем Мать приходила в комнату Шри Ауробиндо для того, чтобы присматривать за его ходьбой, обычно это было в 11 часов вечера, но были случаи, когда она приходила даже в час ночи! Затем она приходила через полчаса или час, чтобы принести ему примочки для глаз, называемые "голубой водой", и чтобы слегка натереть верхнюю часть его тела душистым белым кремом. Это было её последней работой в течение дня. Естественно, всё это время мы должны были бодрствовать, ожидая мягкой поступи её шагов в коридоре, поскольку было неизвестно, когда она появится. Конечно, в любое удобное время, мы дремали, но это должен был быть "сознательный сон"! Пурани, чья работа начиналась в 2.30 ночи, иногда заставал нас бодрствующими! И я уверен, что это излучающее свет Присутствие Шри Ауробиндо было источником всей нашей энергии и поддерживало нас в прекрасной форме, вопреки многим дням недосыпания. Я читал в Калидасе, что во время глубокой медитации Шивы исходил постоянный поток энергии - Тапас - для того, чтобы наполнить двоих его помощников и дать им способность нести дежурство над мировой природой. Даже после ухода Матери Шри Ауробиндо продолжал бодрствовать и только когда он узнавал, что Мать легла спать, свет у нас выключался; это было около 2 часов ночи. Выключать последний свет было моей обязанностью. Выключатель находился в ногах его кровати. Я клал на него свою руку и бросал на него взгляд: он в свою очередь одаривал меня своей безличной улыбкой и свет выключался. Ночник оставался гореть. Затем мы тоже ложились, оставаясь спать в той же комнате. Однажды мне приснился ужасный ночной кошмар и я закричал. Шри Ауробиндо окликнул меня: "Нирод! Нирод!" и я проснулся. Пурани говорил, что очень часто, когда он заходил, он заставал меня храпящим. Чампаклал поправлял его: "Нет, он храпел задолго до этого!" "Возможно это в предчувствии прихода Пурани!", - добавил Шри Ауробиндо.
Невзирая на рой москитов, Шри Ауробиндо не привык пользоваться москитной сеткой. Вместо этого зажигались противомоскитные кольца из Китая и размещались вокруг кровати. Эти кольца горели медленно, испуская тонкие струйки дыма с запахом горящего сена или сухих листьев. Предполагалось, что их отчасти резкий запах предотвращал вторжение неукротимой армии крошечных паразитов. На самом деле, китайское изобретение! Но боюсь, что дымовая завеса не была неприступной и некоторые из коварных паразитов под покровом ночи погружали свои тонкие хоботки в тонкую кожу Шри Ауробиндо, оставляя болезненные рубцы и ярко-алые пятна. Приходилось применять Инсектол чтобы избежать заражения. В течение сезона, когда армия их была наиболее многочисленна, Мать приносила шарообразную штуку и, так сказать, взрывала "газовую бомбу" сразу перед тем, как идти спать. Огромный залп белого дыма с сильным запахом наполнял всю комнату и вскоре исчезал. После установки потолочного вентилятора с этими грубыми устройствами было конечно же, покончено. В дневное время, когда москиты летали и жужжали вокруг него, или собирались сесть ему на ноги, мы бросались и убивали их ударом ладоней. Иногда он спрашивал: "Прихлопнули?" и наш ответ "Да" наградой была одобрительная улыбка.
Нам приходилось иметь дело и с нашествиями другого рода паразитов. По всему Ашраму, в столовой, в булочной, в жилых помещениях вдруг появлялось множество мух, беловатых, серых и чёрных, которые начинали облизывать, пачкать и портить всё, что встречалось у них на пути. Если они садились не на пищу, то садились на людей, кем бы они ни были. Шри Ауробиндо и его комната не были исключением. Мухи и тараканы были под запретом и к ним не было никакого снисхождения. Из них всех, известно каждому, мухи наихудшие враги. Они не кусаются, подобно их родственникам москитам, это верно, но они разносят разного рода инфекцию! Даже когда они не кусают, они липнут, словно привычки нашего физического ума. Поэтому было предпринимать решительные действия. По всем дома начинали развешивать"мушиные ленты". Другое эффективное устройство заманивало множество насекомых в свой ящик с непрерывно вращающимися колёсами. Королева мух, кажется, была вынуждена протрубить сигнал к отступлению. У всего этого был интересный оккультный результат. В тонком мире есть существа, контролирующие сообщества животных или насекомых. Существо, являвшееся королевой мушиного царства, приходило к Матери и молило о пощаде. Когда же они проникли в святыню комнаты Шри Ауробиндо, мы не знали пощады. Наши хлопушки для мух начинали работать. Как нам известно, Шри Ауробиндо никогда не был приверженцем Ахимсы во всех обстоятельствах. У нас не было никакого настроения любоваться их кружащимся танцем, особенно вокруг Шри Ауробиндо, чьё тело было чувствительно как тело ребёнка. Однако, постоянные звуки наших хлопков, похожие на взрывы хлопушек, не оставляли никаких следов в его массивной тишине. Однажды в комнату, жужжа, залетел шмель и начал кружить вокруг Шри Ауробиндо, в то время когда он сидел на кровати. Мы все бросились ему на помощь!
Я должен упомянуть, что верхняя часть Шри Ауробиндо была обычно обнажена. В этом, как и во многих других привычках, он был индиец, хотя и был воспитан на английский манер. Например, он не привык носить в комнате шлёпанцы. Он всегда ходил босым. Когда ему подарили пару тапочек, он сказал: "Я ими не пользуюсь. Пусть их отдадут Нолини. Ему нравится обувь". Во время холодной погоды мы видели его одетым лишь в чаддар. Меня очень интересовало то, что он всегда держит ноги незакрытыми, торчащими из под одеяла. Это было странно потому, что наши ноги чувствовали холод больше, чем остальные части тела. Подразумевает ли это, что всегда, даже ночью, стопы Божественного должны быть доступны как убежище для нуждающихся и посвящённых? Не так уж и фантастично предположить, что множество существ в своих тонких телах приходили для того, чтобы предложить свой пранам его стопам. Моя гипотеза не является полной фикцией, поскольку теперь мы узнали от Матери, что Шри Ауробиндо построил дом на тонкофизическом плане и многие из нас посещали его ночью в тонких телах. Она также говорила нам, что мы посещали её, а она посещала нас во время нашего сна. По утрам она часто спрашивала: "Ты что-нибудь знаешь об этом?" Ну и так как всё это было правдой, то конечно же существа могли тоже приходить в тонких телах, чтобы сделать пранам Шри Ауробиндо. "Но почему ноги босые?", - можете вы спросить. "Это индийский обычай", - был бы мой ответ.
"Спал ли он по ночам?" - вопрос, который задавали очень часто. С виду он спал, и вполне достаточно. Мать и он всегда настаивали на соблюдении общепринятых правил поддержания здоровья. Мы должны хорошо есть и хорошо спать. Поэтому, если у него была физическая потребность во сне, то возможно, это была потребность во сне как и у нас, но была и разница. Поскольку наш сон - тяжёлое погружение в несознание, где мы забываем всё, то сон Йога сознательный. Существует состояние в котором физическое тело с виду спит, в то время как тонкое тело выходит и посещает различных людей во время их сна. Мать говорила, что большую часть работы она делала по ночам именно таким образом. Шри Ауробиндо писал мне: "В прежнее время, когда она проводила ночь в трансе и работала в Ашраме, она возвращалась со знанием всего, что происходило с каждым... Я часто узнавал от неё о произошедшем раньше, чем мне кто-либо об этом докладывал".
Это общая картина внешней жизни Шри Ауробиндо, как мы её видели и проживали вместе в течение последних двенадцати лет. Эта программа оставалась в целом неизменной до самого конца за исключением незначительных изменений продиктованных крайней необходимостью, вызванной обстоятельствами. Я ничего не сказал о внутренней жизни, поскольку мне не было дано видение или восприятие этой обширной тайной области; не имел я также и уникальной привилегии Арджуны видения его Visvarupa, за исключением некоторых проблесков его богоподобного состояния. Шри Ауробиндо снова и снова напоминал мне в своих письмах, что моя физическая корка была слишком толстой. Тем не менее, радость, мир, свет и энергия, которые постоянно поддерживали нас, могли исходить только от его молчаливого Присутствия. Люди всегда отмечали, что мы казались существами другого мира. К несчастью, эта весёлость и блаженство с течением лет уступили место тяжёлой серьёзности и тень мрака нависла над всеми нами, хотя в то время мы и не отдавали себе в этом отчёта. Кроме того, тёмная сторона нашей человеческой природы - в особенности я говорю о самом себе - тоже начала показывать своё неприглядное лицо. "Род смертный с трудом выносит Вечности прикосновение". Конечно, Шри Ауробиндо оставался samam brahman. Когда он принял нас для служения ему, он принял все наши слабости и недостатки и никогда не показывал своего раздражения, видя сверху наши несовершенства. Напротив, он прощал всех нас. И хотя по своей природе он был безличен - редко глядел на нас во время разговора, редко произносил чьё-то имя, когда просил о чём-то - в его Присутствии была невыразимая сладость. И во время пранама в наши дни рождения он обычно компенсировал недостаток выражения своих чувств растворением в отцовской и дружеской любви. Он похлопывал нас по голове, прижимая её своими мягкими руками и смотрел в наши глаза со всей нежностью своей индивидуальности. Сатиендра рассказывал мне, что когда на его день рождения он втирал немного аттара в руку Шри Ауробиндо, он протягивал ему другую. Его постоянная молчаливая любовь и сострадание всегда ярко сияла в глубине наших сердец.
Двенадцать лет со Шри Ауробиндо
[1] Разновидность перечной воды с тамариндовым соком.
Книги Сатпрема * Книги других авторов
Интернет-магазин книг