[Рут]

Добрый день.
А просто так… можно?...
У нас скоро сутки, как идёт праздничная помывка города – дождит сильно и непрерывно. Температура соскользнула с  +20 до почти 0. Уже и снежная крупа местами присоединялась.

Парад прошёл классно – всё-таки «Танкоград». А потом  - быстренько растворились и человеки, и машины. Впервые видела свой город, всегда "оживлённый", таким – чистый, к празднику очень все постарались !, ещё сочная, весенняя зелень и совершенно безлюдный. В центральном, таком же чистом и безлюдном, парке мокли  ребята, лет восемнадцати, с полевой кухней. Наелись у них вкусняцкой гречневой каши с чаем, и по домам. Когда садились в машину, на капот начали пристраиваться снежинки. Наверное,  к вечернему салюту на набережной. Хорошо, что нам его из окон квартиры видно…
Это я просто… отогреваюсь.

[putnik04]

    Прекрасное сообщение Вы написали Рут, и замечательно его оформили!
    Спасибо Вам, что поделились со всем своих хорошим настроением, выраженном в таком интересном содержании!
    Лично у меня настроение после Вашего сообщения заметно улучшилось!
    Да и тема, начатая Вами, может оказаться перспективной!
    Всех благ Вам и Вашей семье!  

[Радостная]

Рут, мне кажется, Ваше это сообщение будет совершенно прекрасным начинанием к "Дневнику". Если у Вас будет в дальнейшем возникать желание поделиться такими своими мыслями или состояниями, Вы сможете делать это в своём дневнике здесь на форуме.
Если Вы поддерживаете эту идею, я могу создать для Вас дневник в соответствующем разделе и перенести это сообщение (вместе с комментарием Путника) туда.
 

[Рут]

Добрый, у нас уже, ночер.
Юрий, Алина, спасибо за поддержку, хорошо так...
Сильно сомневалась, а стоит ли такой пост размещать, а, тем более, легкомысленную ветку открывать на столь серьёзном форуме. Да и сейчас полувзвесь.

...Вы сможете делать это в своём дневнике здесь на форуме.
Если Вы поддерживаете эту идею, я могу создать для Вас дневник ...

С веткой  не столь личностно – любой может просто так самовыражаться. Пишу, поскольку, случились такие «выдохные». Как потом? Человек предполагает, а душа располагает.   Но, если для форума уместнее дневник, пусть он. 

[Рут]

По мнению синоптиков, у нас сегодня началО распогОдиться.
Но поездка в горы всё же обломилась – там мокрый снег ещё хозяйничает. Однако, что не делается, что-нить  хорошее сообразится: решили в ближайший сосновый бор – кружок скандинавской ходьбы км на 7-10, и белок подкормить. Некоторые из них, одарённые особи, и в городе хорошо освоились. Сын возвращался из универа прогулочным пешком. Из-за ограды ФСБ выскочила лесная (или теперь уже городская  ) красавица и с «конкретными» намерениями уселась в метре перед ним. Он протянул ладонь с орешками  - вовремя оказались в заначке. Белочка сначала чинно очистила ладошку, потом бесчинно выгребла всё остальное  из карманов  и скрылась одним прыжком туда, опять «к органам».
Конечно, с Такой  «крышей» можно и в центре города, и в лесу запросто «гоп-стопить».
(Фото сын из инета подогнал -  очень, говорит,  похожа на ту разбойницу, ну, вылитое одно лицо и наезд…  )
А лес нас встретил свежеизготовленным, улыбающимся снеговиком ,
тонкостью хвойно-озонового аромата и каплями с берёзовых серёжек, по-хулигански норовящих стечь за шиворот или  на нос.

[Рут]

Добрый день.
Пока сонная тишина утра, и никто не мельтешит тудым –сюдым, наконец, дочитала «Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания». Продиралась чуть ли не через каждый абзац, как через тернии, надеюсь к звёздам Духа. Читала на форуме, что для некоторых эта книга стала первой в ИЙ и в чем-то путеводной. У меня знакомство началось с «Разума клеток», потом  книги "Мать, или Божественный Материализм" и далее. «Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания» стала "заключительной". Правда, вокруг   "Заметок Апокалипсиса" только круги нарезаю – урывки-отрывки,  то в один том нырну, то в другой.

«Жизнь Божественная», оба тома подряд, шла очень естественно, как что-то очень желанно-ожидаемое. Внутри всё ширилось, а на макушку сильно давилось и одновременно легко и приятно шевелилось. И сейчас, когда пишу об этом сразу ощутилось.

Агенда Матери – как открыла первую страницу первого тома, так до последней тринадцатого  «на одном дыхании». Когда приходилось прерываться на житейское, всё равно оставалась «там». Ещё на подходе к Агенде, после прочтения Сатпрема, было до слёз больно-жалко Мать, извините, за корявость слов. А, когда погрузилась в Агенду, множественные переливы разных состояний, но восхищение–преклонение-печаль за Мать и одновременно вера-надежда «идти» (опять  приношу извинения за поверхностность слов), фоном, почти всегда.

А за окном-то солнце точно пытается проЯсниться.

[Рут]

Добрый день.
Вчера выдалась часовая возможность прогуляться в одиночку. И, хотя темновато тучило, отправилась в лес. Через десяток метров по тропинке заиграл джаз… Огляделась – никого. Но звучит!.. И такая мягкая, тонально чистая, симфо-джазовая мелодия. Ну, всё, мелькнуло, это у меня уже глюки  эстетствуют…

Дальше в лес – всё явственнее звучание. Ещё через пару десятков метров подхожу к карьеру. (Есть внутри бора несколько скалистых,  очень красивых карьеров, а на Изумрудном ещё и купаться летом можно.) Вокруг него прохаживаются прекрасные женщины в красивых, длинных, вечерних туалетах, стерильно выбритые, галантные кавалеры... В розах подиум и ажурная арка, гостевые кресла. Несколько минут до бракосочетания. Вот откуда играется-то!.. 

Дорожка, повела меня вглубь столетних сосен, естественно-величаво уходящих в небо… Тихо зашелестел легкий, прозрачный  дождичек…  Рядом друг за дружкой носились три белки. Лесное разноцветие набирает благоухание...  И во всей этой красотене нежно плыли бархатистые, чудесные переливы соло саксофона. Прямо подарок какой-то, на восьмое марта. До сих пор фоном держится послевкусие... 

[Рут]

Добрый день.
Видимо в России любовь к кошкам или хотя бы симпатии весьма распространены - что в самый первый день весны отмечается День кошек.

…у меня было много кошек …был кот, которого звали Кики... он всегда выражал некое стремление. …обычно у нас были в те дни медитации в комнате в Библиотеке, в комнате там – собственная комната Шри Ауробиндо – и мы обычно сидели на полу. А там было в углу кресло, и когда мы собирались для медитации, этот кот каждый раз приходил и размещался в кресле, и буквально входил в транс, у него было движение транса; он не спал, он не был сонным, он действительно находился в трансе; он подавал признаки этого и имел поразительные движения, как когда животные спят; и он не хотел выходить из него, он отказывался выходить, он оставался в нем часами. Но он никогда не входил в него до того, как мы начинали медитацию. Он усаживался там и оставался там всю медитацию. Мы, конечно, заканчивали, но он оставался, и только когда я приходила, чтобы забрать его, звала его определенным образом, возвращала его назад в его тело, тогда он соглашался прекратить; в противном случае, не важно кто входил и звал его, он не двигался.
В нем стремление было очень сознательным, очень сознательным. … это был кот, делающий йогу…

Мать, В и о, 23 марта 1955 г.   

Асаны осваиваем с самого раннего малолетства.



У нас дома тоже есть такая красотень. Несколько лет назад успела выхватить кроху из-под колес на дороге. Теперь это здоровущая, избалованная, с царственными замашками чёрная кошка с голубыми глазами. 

 

[Рут]

Добрый день.
Хочется поделиться, просто так...
"Красота – страшная сила", которая тем не менее, "спасёт мир". 
Видимо, во имя и для этого 9-е сентября утверждён, как "Международный день Красоты".
В нём особенно приветствуется и утверждается то, что выразил русский классик:
"В человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли". 

А ежели по-нашему, по интегральному  :

"Красота - это Его следы, показывающие нам, где Он прошёл..."
Шри Ауробиндо.

"Пусть красота будет вашим постоянным идеалом:
Красота души,
красота чувств,
красота мыслей,
красота действий,
красота в работе,
так чтобы из ваших рук не выходило ничего,
что не являлось бы выражением чистой и гармоничной красоты.
И Божественная Помощь будет всегда с вами."
Мать.

P.S. У кого-то - вот так начинается утро, красиво…



 

[Рут]

Добрый день.
Продолжение и окончание, другое, Чайки по имени Джонатан…

В течение нескольких лет после того, как Джонатан исчез с пляжей Стаи, здесь оказалось самое странное сообщество птиц, когда- либо обитавшее на Земле. Многие по-настоящему прониклись его учением, так что теперь юная чайка, летящая спиной вниз или отрабатывающая мертвую петлю, стала зрелищем столь же обыденным, как и дряхлая чайка, которая отказалась открыть глаза и узреть красоту полета и в надежде разжиться куском размокшего хлеба продолжала нудно летать по прямой, высматривая рыбачьи лодки.
Чайка Флетчер Линд и другие воспитанники Джонатана неустанно совершали дальние миссионерские путешествия и вскоре распространили его учение о полете и о свободе среди всех стай на побережье.
В те дни происходило нечто удивительное. Ученики Флетчера, а также ученики его учеников летали столь безупречно и радостно, как не летал никто прежде. Тут и там можно было видеть птиц, которые выполняли фигуры высшего пилотажа лучше, чем Флетчер, а порой даже лучше самого Джонатана. Кривая обучения наиболее увлеченных чаек круто взмывала вверх вопреки любым стандартным графикам. То и дело появлялись ученики, настолько уверенно преодолевающие любые ограничения, что им становилось тесно на этой Земле — и они, подобно Джонатану, просто исчезали.

^^

Настал золотой век... на какое-то время.
Толпы чаек теснились вокруг Флетчера, желая прикоснуться к Тому, Кто прикасался к Чайке Джонатану — птице, которую теперь стали обожествлять.
Напрасно Флетчер твердил, что Джонатан был такой же чайкой, как все, просто он много учился — и то же самое могут делать все остальные.
Соплеменники ходили за Флетчером по пятам, желая услышать в точности те слова, что говорил Джонатан, увидеть точное повторение его жестов, узнать о нем каждую мелочь...
Чем больше они допытывались о пустяках, тем больше это коробило Флетчера. Если раньше всех интересовала практическая сторона учения... тренировки, свободный, быстрый и величественный полет в бескрайнем небе... то теперь чайки стали отлынивать от трудной работы, зато с безумной жаждой в глазах слушали легенды о Джонатане — так члены какого-нибудь фан-клуба ловят каждое слово о своем идоле.
— О, Птица Флетчер, — спрашивали они, — сказал ли Джонатан Великолепный: «Мы воистину — мысли Великой Чайки...» — либо же он говорил: «Мы фактически — мысли Великой Чайки...»?
— Называйте меня Флетчер. Просто Чайка Флетчер, — отвечал он, опасаясь, как бы птицы не навесили на него титула. — И не все ли равно, какое слово он использовал? Верно и то, и другое; мы — мысли Великой Чайки...
Но он понимал, что такой вариант им не по душе. Чайкам казалось, что наставник просто уклоняется от ответа.
— Птица Флетчер, когда Божественная Птица Джонатан шел на взлет, делал ли он один шаг навстречу ветру... или два?
Прежде чем он успевал откорректировать первый вопрос, кто-нибудь выстреливал второй.
— Птица Флетчер, какие глаза были у Святой Птицы Джонатана — серые или золотистые? — это спросила чайка с серыми глазами — ей было до боли важно получить однозначный ответ.
— Не знаю! Да забудь ты о цвете его глаз! Пусть у него были... ну хоть пурпурные глаза! Какая разница? Важно, что он пришел рассказать нам о возможности полета — для полета же нужно только проснуться и отбросить досужую болтовню о цвете глаз! А сейчас смотри — я покажу вам, как выполнять штопорную бочку.
Но большинству чаек лень было отрабатывать такую сложную фигуру, и они полетели домой с мыслью: «У Великого были Пурпурные Глаза... не такие, как у меня, и не такие, как у любой другой чайки из когда-либо живших».
С годами изменились и сами занятия. Прежде это были вольные поэмы полета, перемежавшиеся тихими, спокойными беседами о Джонатане до и после урока. Теперь же все выродилось в бесконечные истовые пляжные проповеди о Божественном, а летной практикой уже почти никто не занимался.
Флетчер и другие ученики Джонатана были вначале озадачены, затем попытались исправить ситуацию. Они сердились на перемены в поведении соплеменников и старались жестко стоять на своем, но ничего изменить уже не могли. Их чтили — хуже того, преклонялись перед ними, — но больше уже не слушали и ничему не учились. Чаек, занимающихся летной практикой, становилось все меньше и меньше.
Один за другим уходили Изначальные Ученики, оставляя после себя холодные мертвые тела. Стая эти тела подбирала и устраивала пышные слезливые похороны, погребая усопших под огромными галечными курганами, — и прежде, чем добавить на кучу свой камешек, каждая чайка с убийственной серьезностью произносила траурную речь. Эти курганы стали святилищами. Считалось, что всякая чайка, желающая обрести Единство, должна обязательно положить туда камень и сказать что-то скорбное.

[Рут]

Никто не знал, что такое Единство, но ведь и так понятно, что это очень серьезная и глубокая штука — и любая чайка, задающая вопросы, тем самым выставляет себя полной дурой. Всем известно, что такое Единство, и твои шансы обрести его тем выше, чем более красивый камешек ты возложишь на могилу Птицы Мартина.
Флетчер ушел последним. Это произошло во время долгого одиночного полета — самого безупречного и прекрасного во всей его жизни. Тело Флетчера исчезло во время вертикальной медленной бочки — фигуры, которую он отрабатывал еще с дней своего знакомства с Чайкой Джонатаном... Причем в момент своего исчезновения он никуда не бросал никаких камешков и не медитировал на афоризмы о Единстве. Просто растворился в совершенстве собственного полета.
Когда Флетчер не вернулся на пляж в течение следующей недели — просто пропал без вести, — Стаей ненадолго овладели растерянность и испуг. Но затем птицы собрались вместе и определились в отношении того, что произошло.
Было объявлено, что Птицу Флетчера видели в окружении Первых Семи Учеников. Все они стояли на скале, которая отныне будет именоваться Утесом Единства. Затем облака над ними расступились и явилась Великая Птица, Чайка Джонатан Ливингстон собственной персоной. Облаченный в царственные перья и златые раковины, с венцом из драгоценной гальки на челе — одежды эти символизируют небо, и море, и ветер, и землю, — он призвал Флетчера на Берег Единства, и тот волшебным образом вознесся в ореоле священных лучей, после чего облака вновь сомкнулись под величественный хор потусторонних чаячьих голосов.

Так что курган из гальки на Утесе Единства, посвященный светлейшей памяти Птицы Флетчера, стал самой большой кучей камней на всех берегах нашей планеты. Подобные же курганы возведены повсюду — но то лишь ритуальные подражания.
Каждый вторник после обеда вся Стая собиралась вокруг кучи, чтобы послушать предания о чудесах, совершенных Птицей Джонатаном Ливингстоном и его Одаренными Божественными Учениками. Никто больше не занимался полетами сверх прожиточного минимума — что же касается этих сугубо утилитарных полетов, то они обросли новыми странными обычаями.
Например, самые почтенные птицы стали летать с веточками в клювах — символом их статуса. Чем больше и тяжелее ветвь, тем больший вес имеет чайка в Стае. Чем крупнее ветвь, тем более продвинутым считают летуна. Лишь немногие члены сообщества заметили, что, таская с собой тяжелые и неудобные ветви, эти набожные чайки лишь делают себя неуклюжими в полете.
Символом Джонатана сделался округлый камень. Со временем ту же роль стали выполнять любые старые камни. Самый неудачный символ для обозначения птицы, которая пришла в мир, чтобы учить других радости полета, — но, по-видимому, никто этого не замечал. Во всяком случае, никто из авторитетов Стаи.
По вторникам любые полеты прекращались и бесчисленные толпы собирались на берегу, чтобы послушать декламацию в исполнении Официально Одобренного Ученика. За считаные годы этот речитатив спрессовался в гранитную догму: «О-Джо- натак-Птак-Велика-Чайка-Единак-помилуй-нас- ничтожных-как-песчаные-блохи...» И в том же духе часами — каждый вторник.
В среде Одобренных признаком высочайшего совершенства почиталось умение выпаливать текст без остановки, так что отдельных слов было уже не различить. Некоторые дерзкие чайки шептались между собой, что весь этот шум не имеет ни малейшего смысла изначально, хотя порой кому-то и удается вычленить одно-два слова из общего звукового потока.
Вдоль всего побережья стали появляться выклеванные из песчаника статуи Джонатана с большими грустными глазами из пурпурных ракушек. Их устанавливали возле всех курганов — и похоронных, и ритуальных, — чтобы устраивать возле них церемонии поклонения — церемонии, еще более громоздкие, чем символизирующие их камни.
Менее чем за две сотни лет почти все компоненты учения самого Джонатана были изъяты из повседневной практики путем простого провозглашения, что они священны и непостижимы для обычных чаек, ничтожных-как-песчаные-блохи. Со временем ритуалы и церемонии, нагромоздившиеся вокруг имени Чайки Джонатана, превратились в предмет нездоровой одержимости.
Любая мыслящая чайка старалась прокладывать свои маршруты в воздухе таким образом, чтобы даже близко не подлетать к курганам, возведенным из церемоний и предрассудков тех птиц, которые предпочитали искать оправдания своим неудачам, вместо того чтобы неустанно трудиться на пути к истинному величию.
Мыслящие чайки — как это ни парадоксально — мгновенно закрывали свой ум, едва заслышав определенные слова: «Полет», «Курган», «Великая Птица», «Джонатан». В беседе на любые другие темы они проявляли не меньшую остроту ума и интеллектуальную честность, чем сам Джонатан, но при звуке его имени — или других слов, замусоленных Одобренными Учениками, — их ум наглухо схлопывался, безжалостно лязгнув, как дверь западни.
Будучи от природы любознательными, они экспериментировали с полетом, хотя никогда не использовали этого слова.

[Рут]

«Это никакой не полет, — уверяли они себя, — это всего лишь способ познания истины».
Таким образом, отвергая «Учеников», они сами становились подлинными учениками. Отвергая само имя Чайки Джонатана, они на практике воплощали идею, которую он принес Стае.
Это была тихая революция — без криков, без транспарантов. Но некоторые индивидуумы — к примеру, еще даже не доросший до зрелого пера Чайка Энтони — начали задавать вопросы.
— Вот, смотри-ка, — сказал Энтони некоему Одобренному Ученику, — те птицы, которые приходят послушать тебя по вторникам, делают это по трем причинам, не правда ли? Потому что считают, будто чему-то при этом учатся; потому что думают, будто, положив очередной камешек на курган, сами сделаются святыми; или же потому, что этого ожидают от них окружающие. Верно?
— Неужели тебе больше ничему не нужно научиться, птенец?
— Научиться-то мне нужно... вот только я не вижу чему. Никакие миллионы камешков не сделают меня святым, если я этого не достоин. И мне нет дела до того, что думают обо мне другие чайки.
— И каков же твой ответ, птенец? — спросил Одобренный, опешивший от такой ереси. — Как бы ты сам назвал чудо жизни? Великая-Птица-Джона- тан-да-святится-Имя-Его сказал, что полет...
— Жизнь — не чудо, Одобренный. Жизнь — тоска. А твоя Великая Птица Джонатан — всего лишь древний миф, придуманный неизвестно кем. Просто сказочка, в которую верят слабаки, потому что им недостает мужества взглянуть на мир как он есть. Ты сам подумай! Чайка, летящая со скоростью двести миль в час! Я не раз пытался разогнаться, но быстрее пятидесяти никак не получается — да и то лишь во время пикирования, когда я уже почти теряю контроль над ситуацией. Существуют законы полета, которых не обойти. А если ты не веришь, тогда пойди и попробуй сам! Неужели ты искренне уверовал, что этот ваш несравненный Чайка Джонатан летал на скорости двести миль в час?
— Даже быстрее, — сказал Одобренный с неколебимой слепой верой, — и учил этому других.
— Да-да, так говорится в красивой сказочке. Но я стану слушать все эти ваши речи, Одобренный, лишь тогда, когда вы сумеете продемонстрировать, что и сами можете летать так же быстро.
Вот в чем ключ! Чайка Энтони понял это в тот самый миг, когда произнес свою последнюю реплику. Он ничего толком не знает — знает лишь то, что с радостью и благодарностью посвятит свою жизнь любой птице, которая на практике продемонстрирует все то, о чем говорит, и даст всего несколько ответов. Но эти ответы должны быть применимы на практике, они должны привносить радость и совершенство в повседневную жизнь.
А до тех пор, пока он не найдет такую птицу, жизнь будет казаться ему серой, унылой, алогичной и бессмысленной. И в каждой чайке он увидит лишь движущийся в небытие случайный сгусток из крови и перьев.
Чайка Энтони пошел своей собственной дорогой, отвергнув церемонии и ритуалы, которыми, словно коростой, обросло имя Чайки Джонатана... Так теперь стало поступать все больше молодых птиц. Да, им было тяжко осознавать тщету жизни — но эти чайки по меньшей мере были честны перед собой и достаточно мужественны, чтобы открыть глаза и увидеть, что жизнь бессмысленна.
И вот однажды в послеполуденный час Энтони неспешно летел над морем, уныло размышляя о том, что жизнь не имеет цели. А поскольку все бесцельное бессмысленно по определению, единственным уместным в такой ситуации действием будет нырнуть в океан и погибнуть. Лучше вообще не существовать, чем существовать без смысла и радости — как водоросль.

[Рут]

Это разумно. В этом есть безупречная логика — а Чайка Энтони всю свою жизнь ориентировался на честность и логику. Все равно придется умереть — рано или поздно, — и он не видел никакой причины продлевать скучный и болезненный опыт существования.
И вот на высоте в 2000 футов он завалился вперед и устремился прямо к воде со скоростью почти пятьдесят миль в час. Было на удивление радостно — от того, что он наконец принял решение. Нашел ответ, имеющий хоть какой-то смысл.
Приблизительно на середине этого смертельного пике, когда море словно бы завалилось на него и стало непостижимо огромным, со стороны правого крыла его со свистом обогнала другая чайка... и пронеслась мимо, словно Энтони просто стоял себе на бережку.
Птица мчалась вниз, словно белая молния, словно ворвавшийся из космоса метеор с размытыми от скорости очертаниями. Потрясенный, Энтони изменил конфигурацию крыльев, чтобы прекратить пикирование, и с беспомощным изумлением уставился вслед птице.
Белое пятно, стремительно уменьшаясь в размерах, мчалось к морю.

Затем по крутой дуге птица изменила направление полета — вот уже клюв ее направлен в небо — и закрутила бочку, долгую медленную вертикальную бочку, после чего замкнула в небе головокружительную петлю.
Наблюдая за происходящим, Энтони свалился с крыла... он совершенно забыл, где находится... восстановил равновесие... и снова свалился с крыла.
— Готов поклясться, — сказал он вслух, — готов поклясться, что это была чайка! Энтони немедленно повернул в сторону птицы, которая, казалось, его и не заметила.
— ЭЙ! — закричал он что было сил. - Э-ГЕ-ГЕЙ!
Чайка тотчас же легла на одно крыло и, сделав разворот на огромной скорости, молнией метнулась по прямой в сторону Энтони, затем заложила крутой вертикальный вираж и резко остановилась в воздухе, подобно тому, как горнолыжник останавливается внизу трассы.
— Эй! — У Энтони перехватило дыхание. — Что... что же это ты творишь? — дурацкий вопрос, но ничего другого в голову не пришло.
— Прости, если я тебя напугал, — сказал незнакомец. Его голос был чист и приветлив, как ветер. — ПОДОЖДИ! Я не выпускал тебя из поля зрения. Просто заигрался... я бы тебя не задел.
— Нет-нет! Не в том дело, — Энтони впервые в жизни чувствовал, что он бодрствует и живет. Его переполняло вдохновение. — Что это было?
— А, это! Полет, я полагаю. Для удовольствия. Пике, резкое торможение, переход в медленную бочку и петля с переворотом в конце. Просто все вместе. Пока научишься делать все как следует, приходится изрядно попотеть, но результат впечатляет, верно?
— Это... это... прекрасно — вот что я тебе скажу! Но я никогда не видел тебя в стае... Кто же ты, наконец?
— Можешь называть меня Джон.

— КОНЕЦ —
https://vk.com/wall304179608_4

[putnik04]

       Рут, спасибо за прекрасный текст!
      В своё время я так и не собрался его прочитать.